03057 Украина, Киев, Антона Цедика 10-а

История адвокатуры (от сотворения мира и до наших дней)

Деятельность адвоката можно сравнить с врачом, осуществляющим оперативное хирургическое вмешательство с целью излечения определенной болезни. Но, если врач излечивает медицинское заболевание, то адвокат — правовой недуг. В жизни каждого человека и общества в целом адвокатура играет большую роль и имеет особое значение.

Она требует от лиц, посвятивших себя этой деятельности, высоких моральных качеств. Адвокат в Киеве при выполнении профессиональных обязанностей нередко сталкивается с трудностями и препятствиями, потому что адвокат является постоянным оппонентом власть имущих, а для этого необходимо обладать мужеством, смелостью и настойчивостью, потому что нередко его профессиональная деятельность сопряжена с немалым риском и опасностями.

И сейчас от адвоката требуется недюжинная смелость, упорство, красноречие и умение находить доказательства.

Виднейший юрист своего времени К. П. Победоносцев, много сил отдавший делу реформирования адвокатуры, писал в своей статье, опубликованной под псевдонимом в 1859 г.: «Состязательный процесс

История адвокатуры от сотворения мира и до наших дней

невозможен без организованной адвокатуры... Борьба слабого с сильным, бедного с богатым, зависящего с тем, от кого он по разным обстоятельствам зависит, всегда и везде была затруднительна и опасна. В иных случаях такая борьба была бы решительно невозможна без помощи адвоката».

Слова "долг", "честь", "достоинство", "профессионализм" являются для адвоката не пустым звуком, а понятиями, наполненными огромным духовным содержанием. Уважение и доверие со стороны окружающих обеспечивает адвокату успех в профессиональной деятельности.

Потеря этого означает профессиональную смерть. Высокое назначение адвоката повышает к нему требования, заставляет соблюдать кодекс чести в поведении, быть постоянно на нравственной высоте, неумолимым к беззаконию и бесправию, стоять на страже закона и постоянно заниматься самосовершенствованием. Общество должно, с одной стороны, проявлять высокое уважение к адвокатам, но, с другой стороны, предъявлять большие требования к их профессиональному и нравственному уровням. 

Существование адвокатуры (судебного представительства) вызвано самой жизнью.

{youtube}_Gipf3aEobA{/youtube}

На первых порах развития человеческого общества, когда правовые нормы были настолько просты и несложны, что доступны пониманию всех и каждого, тяжущиеся имеют возможность вести свои дела лично, не прибегая к посторонней помощи. Но с развитием человеческого общества жизненные отношения становятся разнообразнее и запутаннее, а вместе с тем усложняются и соответствующие правовые нормы. Знание и применение их делается затруднительным для большинства граждан. 

Тяжущиеся, не обладая специальной подготовкой, уже не в состоянии сами вести своих дел; им необходима помощь человека, хорошо знакомого с особенностями материального и процессуального права, появляется потребность в особом классе лиц, который бы специально занимался изучением законов и мог оказывать нуждающимся юридическую поддержку или правозаступничество.

Таким образом, адвокатура в собственном смысле слова представляет собой правозаступничество, т. е., другими словами, юридическую помощь, оказываемую нуждающимся в ней лицам специалистами-правоведами.

Слово адвокат имеет латинские корни и образовано от лат. advocatus, от advoco - призываю, приглашаю. В древности в Риме гражданину было предоставлено право как представлять себя непосредственно, так и через представителя, которого как раз "приглашали". Первоначально римляне обозначали именем «адвокат» — родственников и друзей тяжущегося, которых он просил сопровождать его на суд. Только во времена империи этот термин стал применяться к судебным защитникам.

В литературе часто высказывалось и высказывается в настоящее время мнение, что адвокатура представляет собой древнейшее и в то же время общечеловеческое учреждение, т. е. что она существовала во все времена и у всех народов.

Некоторые авторы приписывали ей божественное происхождение. «Адвокатская профессия», говорит Фио-де-ля-Марш: «восходит до Божественного Слова, которое защищало перед Господом потомство Адама, более несчастное, чем виновное». Гуссон посвящает свое исследование этому же Божественному Слову, первому по его выражению, адвокату человеческого рода.

Другие писатели, признавая адвокатуру учреждением естественного права, полагали, что она возникла вместе с судом. «Происхождение адвокатуры», замечает Грелле Дюмазо: «по всей вероятности, современно первому процессу и первому суду». Энциклопедисты думали, что «возникновение этой профессии современно целому миру». По словам Форсита, «с того времени, как люди впервые усвоили формы гражданского устройства, принцип адвокатуры должен был существовать, хотя название ее могло быть неизвестным.

В противоположность этому взгляду другие писатели утверждают, что «адвокатура самый поздний цвет цивилизации», что «проходили тысячелетия, разрастались сильные цивилизации из зачатков патриархального быта; издавались законы, устраивались суды, писались книги о правоведении и управлении государством, но не учреждались адвокаты, что «есть народы столь же древние, как пирамиды, но не имеющие адвокатуры».

Какое из этих двух мнений справедливее? Чтобы ответить на этот вопрос, а также, чтобы узнать, как возникла адвокатура, и из какого зародыша она развилась, необходимо рассмотреть три группы фактов. Во-первых, нужно обратиться к данным антропологии и этнографии, касающимся юридического строя первобытных народов; во-первых, следует ознакомиться с состоянием правосудия в современных полуцивилизованных государствах, и в третьих, заглянуть в глубь истории древних и новых культурных народов.

Вот три единственные источника, из которых можно почерпнуть сведения о происхождении адвокатуры и ее первичных формах.

01У первобытных народов Африки, Азии, Америки и Австралии встречаются зачатки суда. В таких государствах, как, Китай, Япония и страны, где господствует ислам, юстиция уже достигает значительного развития.

02Наконец, история древних и новых культурных народов может непосредственно указать, как произошла и развилась адвокатура. Прежде чем обратиться к последовательному обозрению этих трех групп фактов, следует сделать несколько предварительных замечаний. Можно сказать, что на первых ступенях юридического развития мы не встречаем адвокатуры в том виде, в каком она существует в настоящее время у европейских народов. Подобно всем социальным учреждениям, она не возникает сразу в совершенно организованном виде, а появляется в жизни сначала в форме незначительного зародыша, который может при благоприятных условиях развиться и достигнуть пышного расцвета, а при неблагоприятных - чахнуть и прозябать в глуши.

Правозаступничество, как мы видели, представляет собой результат процесса разделения труда. Поэтому, его развитие и усовершенствование должно идти параллельно с усложнение юридического строя общества. 

«Нельзя надеяться», справедливо замечает Форсит; «найти в младенческой цивилизации какое-либо формальное признание необходимости адвокатуры, как отдельного ремесла или профессии».

Подобное признание возможно только на высокой ступени развития юридической жизни, когда знание права стало недоступным для неспециалистов. Точно также нельзя думать, что первые зачатки судебной защиты сразу получили название адвокатуры. «Профессия адвокатов гораздо древнее ее названия», говорит Буше д’Аржи.

Таким образом, мы должны быть заранее уверены в том, что встретим в странах с неразвитым юридическим строем зачатки правозаступничества в таких формах и под такими названиями, которые не имеют ничего себе подобного в цивилизованных государствах Европы.

Переходя к данным антропологии, мы должны заметить, что появление суда в смысле мирного разрешения правовых столкновений предполагает некоторую политическую организацию. Суд возможен только при существовании известной, хотя бы и слабой, общественной власти, которая была бы в состоянии сдерживать произвол спорящих и ограничивает частную месть. Отсюда понятно, что ничего, подобного юстиции, не может быть у тех племен, которые не имеют никакой политической организации, каковы, например, бродячие дикари Австралии, африканские бушмены, эскимосы и т.п.

Первичной формой политической власти является главенство случайного характера. Оно имеет место в том случае, когда отдельные лица или семьи соединяются для какого-либо определенного предприятия (напр. охоты, войны) и избирают себе вождя. Само собой понятно, что и в таком случае еще не может быть речи о суде. 

Только образование постоянного главенства влечет за собой и появление суда. Действительно, антропология учит, что первыми судьями человечества являются племенные вожди и главари. В своем лице они совмещают зародыши всех функций правительственной деятельности: они вместе и военачальники, и администраторы, и судьи. Но их судебная деятельность вначале ограничивается только теми случаями, когда затронуты интересы целых семейств или всего племени. Во всех остальных господствует частная месть. Примером этого могут служить многие индейские племена Америки. Об адвокатуре при таком порядке вещей еще нет упоминания. Таким образом, она несовременна суду и не возникает вместе с ним.

По мере того, как усложняется политическая организация вследствие соединения отдельных племен под властью общего главы отправления правосудия становится не под силу одному лицу.

«Глава», говорит Спенсер: «начинает нуждаться в помощниках для успешного выполнения правительственного контроля. Он собирает вокруг себя людей, которые добывают для него нужные сведения; таких, которые подают ему советы, и, наконец, таких, которые выполняют его приказания». Некоторые из них помогают ему, между прочим, отправлять правосудие, и, таким образом, появляются органы суда. У народов, которые достигли этой ступени развития, уже можно найти первые зачатки адвокатуры.


Таковы королевства зулусов и бечуанов, представляющие собой ограниченные деспотии.
У зулусов верховная власть принадлежит королю, управляющему совместно с двумя избираемыми им министрами, а у бечуанов место этих министров занимает совет старейшин, большей частью, состоящий из двух лиц. Низшими органами управления являются племенные вожди и старшины деревень. Зулусское судопроизводство имеет следующий вид. «Лицо, намеревающееся возбудить иск против кого-нибудь», говорит Ратцель: «собирает своих друзей или соседей, которые, вооружившись, отправляются вместе с ним к хижине или к селению ответчика и располагаются там, на каком-либо видном месте, чтобы спокойно выждать действие своего присутствия. При несомненности намерений, с какими они пришли, им не приходится долго ждать; вскоре собираются насупротив них в таком-то безмолвном ожидании взрослые соседи ответчика или жители его селения. Один из них восклицает, наконец, обращаясь к этим обыкновенно нежеланным пришельцам: «расскажи нам новость»! Тогда истец излагает подробно свое требование, причем его обыкновенно прерывают товарищи своими добавлениями и поправками, а противники перекрестными вопросами. Но эти прения не приводят ни к чему, так как после обмена мыслей, продолжавшегося, быть может, несколько часов, партия ответчика все-таки решительно заявляет, что способных рассуждать мужей нет дома, и что там остались только дети, которые ничего не понимают в таких важных вещах. На следующий день они собирают как можно больше мужей и между ними таких, которые известны, как искусные ораторы; доводы «за» и «против» исследуются в самых различных направлениях.

Ответная сторона начинает излагать свое мнение; партия истца должна снова изложить свое, причем его стараются опровергнуть самым настойчивым и ловким образом в каждом отдельном пункте. Если один оратор утомляется, то выступает другой.

Когда все доводы за и против исчерпаны обеими сторонами, тогда партия истца удаляется, и обе они обсуждают выгоды и невыгоды достигнутого ими положения. Если одна сторона чувствует, что она не может устоять, то она предлагает наименьшее возможное вознаграждение. Если соглашение не состоится, то тяжущиеся обращаются к умпакати (главарю, старосте) соседнего округа, в присутствии которого еще раз повторяется весь спор с возможно большей полнотой. Самые интимные отношения и в особенности раздоры между семействами обсуждаются там с большой охотой. Когда умпакати думает, что он понял дело, то он произносит решение, что, впрочем, может потребовать с неделю времени. Если же он не в состоянии сделать этого, или если одна из сторон недовольна решением, то может произойти апелляция к главному вождю племени и совету умпакати ». Перед этим новым судилищем еще раз происходит такая же процедура, как и раньше, пока вождь не произнесет решения, на которое можно жаловаться только королю. Из этого описания видно, что судопроизводство находится у зулусов на весьма низкой степени развития, но что, тем не менее, у них существует адвокатура, хотя и в самой простой форме. Адвокатами являются соседи, друзья и земляки (односельчане) тяжущихся и в особенности те из них, которые «известны, как искусные ораторы». В этом последнем обстоятельстве заключается указание на разряд лиц, которые по преимуществу призываются для защиты в суд, т. е. являются примитивными адвокатами по профессии. Конечно, они имеют еще очень мало общего с правозаступниками в собственном смысле этого слова. Они не правоведы, не специалисты; они также относятся к адвокатам цивилизованных государств, как первобытный юридический строй к развитой правовой жизни. Тем не менее, в них нельзя не видеть зародыша адвокатуры, так как они исполняют одну из ее обязанностей, именно защищают чужие интересы на суде.

Подобные зачатки адвокатуры встречаются и у некоторых других первобытных народов. Судопроизводство бечуанов в существенных чертах одинаково с зулусским. У многих негрских племен процессы ведутся перед собранием старшин; главный вождь открывает заседание, ораторы сторон выступают вперед и по очереди произносят речи. «Негры» замечает Вайц «в таких случаях держат себя с известным достоинством и торжественностью и не прерывают говорящего речь оратора». У кафров тяжущиеся являются на суд со своими родными, которые заменяют им адвокатов. Судебная защита известна также жителям Сьера-Леоне и Анголы, но у них она, по всей вероятности, появилась, благодаря влиянию завладевших этими местностями англичан и португальцев. Изложенные факты свидетельствуют, что потребность в адвокатуре чувствуется даже некультурными народами, находящимися на низкой ступени юридического развития.

Теперь нам предстоит посмотреть, какую форму имеет адвокатура в современных полуцивилизованных государствах.

«В Китае», говорит Реклю: «нет адвокатов. Если мандарин позволяет родителям или друзьям защищать обвиняемого, то это простое снисхождение с его стороны». В этих словах заключается очевидное противоречие. Если особого класса адвокатов и нет в Китае, тем не менее, те родные и друзья, которые защищают подсудимого, несомненно, являются в данном процессе адвокатами. Таким образом, в Китае допускается, как и у кафров, родственная адвокатура. Об адвокатуре в Японии не упоминается ни в одном из известных нам источников. Те страны и народы, которые исповедуют магометанскую религию, как-то: Персия, Аравия, Турция и т. д., обладают почти одинаковым юридическим строем, вследствие того, что их законодательство проистекает из одного и того же источника, именно из Корана. Священная книга Магомета является вместе и религиозным, и гражданским кодексом для мусульман. Ввиду этого вполне понятно, что отправление правосудия организовано во всех мусульманских странах приблизительно одинаково, и что всюду мы находим класс лиц, специально занимающихся изучением магометова кодекса и оказывающих правозаступничество гражданам. 

Так, в Турции, где в 1876 г. введена адвокатура по европейскому образцу, издревле существовали так называемые муфтии, ученые знатоки магометанского права. Их деятельность представляет поразительное сходство с деятельностью юрисконсультов императорского Рима. Они не были ни судьями, ни адвокатами, а вещателями права. Их обязанность заключалась в том, чтобы давать ответы на предлагаемые им спорящими лицами юридические вопросы. Подобно мнениям римских юрисконсультов (responsa prudentium), ответы муфтиев имели силу закона, но для этого должны были быть составляемы по известной форме, именно должны были заключать в себе: 1) печать муфтия; 2) адрес его; 3) дословный арабский текст, относящийся к данному случаю и 4) указание на каноническое сочинение, на котором основан ответ. Подобные же ученые правоведы существуют в настоящее время в других мусульманских странах, причем в одних они являются только юрисконсультами, а в других принимают на себя и судебную защиту. 

Так, Мунго-Парк нашел еще в конце прошлого века у племени мандинго (в западном Судане) настоящих адвокатов. «Так-так», говорит он: «судьи часто ссылаются на писанные (магометанские) законы, которые, несомненно, должны быть незнакомы туземным язычникам, то они ввели (чего я никак не ожидал встретить у африканцев) в своих судах адвокатов из ученых, которые, как и у нас, в Англии, излагают требования истца или ответчика. Этими адвокатами являются негры-магометане». Такие же знатоки корана ведут судебную защиту в стране племени фула. У илофонов, живущих недалеко от мандинго, тоже практикуют постоянные наемные адвокаты. В государстве Марокко стороны имеют право приводить с собой в заседании своих защитников. К числу полукультурных стран следует отнести христианскую Абиссинию, где тоже существуют адвокаты, хотя и не в виде особого класса.

Таким образом, в некоторых полуцивилизованных государствах, преимущественно магометанских, правозаступничество уже достигает значительного развития и даже становится профессиональным занятием специального класса лиц.
Если знакомство с состоянием правосудия у первобытных и полуцивилизованных народов дает нам указание относительно первичных форм правозаступничества, то история древних и новых культурных народов должна познакомить нас непосредственно с процессом постепенного развития интересующего нас института. К сожалению, скудность сохранившихся памятников делает это в значительной мере невозможным. Дело в том, что только древнейшая история европейских государств достаточно разработана и может служить источником необходимых для такой цели сведений. Что же касается государств других частей света, то наука застает их уже на довольно высокой ступени культуры. Их ни в каком случае нельзя назвать первобытными в антропологическом смысле слова. Они вышли из младенческого состояния цивилизации, и афоризм Сенеки: «древность — детство мира», может быть применен к ним только с большими оговорками. Политическое устройство и юстиция находились у них не в зародыше, а уже в значительно развитом виде, так что мы имеем основание думать, что встретим у них более или менее организованные формы адвокатуры. Впрочем, скудность материалов заставляет нас ограничиться только беглым очерком.

По всей поверхности земного шара насчитывается шесть главных культурных очагов, т. е. таких районов, где возникла и развилась более или менее самостоятельная культура, именно восточная Азия (Китай и Япония), Индостан (Индия), Месопотамия (Иудея), северная Африка (Египет), средняя Америка (Мексика и Перу), и Малая Азия вместе с ее островами и противолежащими полуостровами Европы (Греция и Рим*(51)).

О государствах восточной Азии, достигших полукультуры, именно о Китае и Японии, мы только что говорили.

В древней Индии правосудие отправлялось царем в качестве верховного судьи и коллегиальными судами. Процесс основывался на принципах устности, гласности и состязательности, как в гражданских, так и в уголовных делах. В противоположность государственному раньше мнению, новейшими исследования доказано, что древней Индии была известна адвокатура, причем обязанности правозаступничества и представительства совмещались в одном классе лиц.

Древний Египет в достоверный период истории тоже достиг значительной степени юридического развития. Существовали постоянные суды. Процесс из устного и гласного, каким он бывает на низших ступенях культуры, уже обратился в письменный и тайный. По свидетельству Диодора Сицилийского, подтвержденному новейшими исследованиями папирусов обе тяжущиеся стороны дважды обменивались состязательными бумагами, и вслед затем постановлялось решение. «Таким способом» говорит Диодор: «египтяне разрешают все тяжбы, считая, что речи защитников сильно заменяют справедливость». По его словам, египтяне опасались, чтобы искусственные уловки и красноречия ораторов«не побуждали судей смягчать строгость законов и относиться с меньшим вниманием к требованиям справедливости.

И действительно, ни в гражданском процессе, ни в уголовном, как видно из сохранившихся папирусов, адвокатура не допускалась в Египте. 

Но уже то обстоятельство, что египтяне были знакомы с опасностями и темными сторонами адвокатуры, свидетельствует, что у них она существовала раньше, именно до введения письменного производства. Некоторые факты даже указывают, что она была сохранена и позже для исключительных случаев. Так, из одного папируса видно участие адвокатов в гражданском процессе, происходившем между жрецом и греческим наемным воином. Защитниками были два грека. После подачи прошений и объяснений со стороны тяжущихся, адвокаты тоже представили по одному писаному мемуару. Это изъятие из общего порядка судопроизводства объясняется тем, что одной из сторон процесса был иностранец — грек.

Таким образом, в Египте адвокатура, по всей вероятности, появилась в древнейшее время, но не успела развиться и с введением письменного производства была почти совсем уничтожена.

У древних иудеев право отождествлялось с религией. Судьи считались наместниками Иеговы. Главной обязанностью их было беспристрастие и милосердие. Производство основывалось на принципах устности, гласности и состязательности, и права подсудимых тщательно охранялись. При таких обстоятельствах появление адвокатуры было не только возможно, но даже неизбежно. В древнейшее время в качестве защитника мог явиться всякий желающий. Это допускалось беспрепятственно и даже считалось священной обязанностью. «Учитесь», говорит Исайя: «делать добро, стремитесь к справедливости, помогайте угнетенным, воздавайте право сиротам и защищайте вдов». Его заповедь не осталась мертвой буквой, а была осуществлена на деле лучшими и способнейшими людьми. «Когда я» говорит Иов: выходил к воротам города и на площади ставил себе стул, князья прекращали речь и полагали руку на уста свои; голос знаменитых мужей скрывался, и язык прилипал к гортани их. Ибо ухо слышало и ублажало меня, и око видело и восхваляло меня. Ибо спасал я страдальца вопиющего, и сироту, когда не было помогающего ему. Благословение погибавшего приходило на меня, и сердце вдовицы было мною обрадовано. Я облекался в праведность, и она одевала меня собой; плащом и увяслем служило мне правосудие. Слепому я был глазами, а хромому ногами. Нищим я был отцом и вникал в дело незнакомого мне. И сокрушал беззаконному челюсти и из его зубов исторгал похищенное… Внимали мне и в ожидании совета моего безмолвствовали. После речей моих уже не возражали, и капало на них слово мое. И ждали меня, как дождя, и как позднему отверзали уста свои». Такова была патриархальная форма судебной защиты перед патриархальным судом старейшин, собиравшихся у городских ворот для отправления правосудия. Она не была профессией, а представляла собой чисто благотворительную деятельность, благороднейшую, по выражению Михаелиса, форму милостыни.

В позднейшее время адвокатура приняла другую форму. По талмудическому праву, при судах синедриона находились лица, готовившиеся быть судьями и носившие название кандидатов. Они присутствовали на заседаниях и могли говорить речи в защиту обвиняемых. Будучи специалистами, они несколько более приближались к адвокатам в собственном смысле. Но так как они выступали не по приглашению подсудимых и без предварительного соглашения с ними, то их все-таки нельзя признать настоящими адвокатами.

Впоследствии в еврейском языке появляется термин «адвокат», заимствованный из греческого. Это, по-видимому, указывает, что иудеи стали перенимать у греков настоящую адвокатуру. Но ничего достоверного на этот счет доныне неизвестно.

Древняя Мексика и Перу в момент их завоевания европейцами представляли следы значительной культуры. В обоих государствах, подобно тому, как в Египте, существовали постоянные суды, а в процессе преобладала письменность. Но относительно адвокатуры не встречается никаких указаний. Можно предположить, что здесь, как и в Египте, она официально не допускалась вследствие господства письменного процесса.

Что касается, наконец, Греции и Рима, а также других цивилизованных государств Европы, то их истории будут посвящены особые отделы в нашем исследовании.
Изложенные факты дают право сделать следующие выводы.

Во-первых, из них видно, что хотя адвокатура не возникает одновременно с судом, тем не менее, зародыши правозаступничества появляются на самых низких ступенях юридического развития.

Во-вторых, первыми правозаступниками служат лица, связанные с тяжущимися какими-либо отношениями, именно родственники (Китай, земли каффров) друзья или соседи (страны зулусов и бечуанов).

В-третьих, особый класс адвокатов, т. е. лиц, всецело посвятивших себя правозаступничеству и занимающихся им, как профессией, возникает только на более высокой ступени развития юридического строя, как обычное право, живущее в сознании народа, заменяется писаным законом, и когда знание этого закона перестает быть доступным для всех и каждого (мусульманские страны).

В четвертых, даже в тех странах, где существует особый класс адвокатов еще нельзя найти никаких следов организации профессии. Наконец, в-пятых, история Египта дает первое указание на факт, с которым мы постоянно будем встречаться впоследствии, именно на то, что письменный и тайный процесс крайне неблагоприятен для развития адвокатуры.

Автор одного из сочинений об адвокатуре Пришл, повторяет тот же взгляд: «перед первым судьей, вероятно, выступили и первые адвокаты». В противоположность этому взгляду другие писатели утверждают, что «адвокатура самый поздний цвет цивилизации», что проходили тысячелетия, разрастались сильные цивилизации из зачатков патриархального быта; издавались законы, устраивались суды, писались книги о правоведении и управлении государством, но не учреждались адвокаты, что «есть народы столь же древние, как пирамиды, но не имеющие адвокатуры».

Необходимо заметить, что на первых ступенях юридического развития мы не встречаем адвокатуры в том виде, в каком она существует в настоящее время у европейских народов. Подобно всем социальным учреждениям, она не возникает сразу в совершенно организованном виде, а появляется в жизни сначала в форме незначительного зародыша, который может при благоприятных условиях развиться и достигнуть пышного расцвета, а при неблагоприятных чахнуть и прозябать в глуши.


Правозаступничество, как мы видели, представляет собой результат процесса разделения труда. Его развитие и усовершенствование должно идти параллельно с развитием правового общества.«Нельзя надеяться», справедливо замечает Форсит; «найти в младенческой цивилизации какое-либо формальное признание необходимости адвокатуры, как отдельного ремесла или профессии». Подобное признание возможно только на высокой ступени развития юридической жизни, когда знание права стало недоступным для большинства. Точно также нельзя думать, что первые зачатки судебной защиты сразу получили название адвокатуры. «Профессия адвокатов гораздо древнее ее названия», говорит Буше д’Аржи.

Свое развитие адвокатура получило в Древней Греции и в Риме. В те давние времена в судебной сфере красноречие играло важную роль. 

Так как судьями являлись обыкновенные граждане, мало понимавшие в юриспруденции, то не удивительно, что главное внимание их было обращено на красноречие тяжущихся, и что плохо говорить значило почти наверняка проиграть дело.

Между тем лица, не обладавшие даром слова, должны все-таки лично защищать себя на суде в силу аттического принципа, подтвержденного даже законом. Столкновение этого принципа с насущной потребностью жизни привело к обходу его в виде сочинения речей для тяжущихся, которые заучивались ими и произносились на суде.

Вначале такие речи, носившие название логографии, сочинялись для родных и друзей, но затем их сочинение сделалось занятием особого класса лиц, которые назывались логографами. Первым профессиональным логографом считается Антифон (V в. до Р. Х.), который, по словам Аммиана Марцеллина и Плутарха, ввел обычай брать плату за сочинение судебных речей. За ним последовал целый ряд других логографов, в числе которых были такие знаменитые ораторы, как Лизий, Исократ, Эсхил и Демосфен.

Такова была первичная форма адвокатуры в Греции. Она оставалась господствующей до самого конца республики, и многочисленные дошедшие до нас логографии выдающихся греческих ораторов ясно показывают, как она была распространена.

Тем не менее, логографии не могли вполне удовлетворить потребности в судебной защите. Не говоря уже о трудности выучивать наизусть целые сочинения, логография годилась только для обвинительных и исковых речей и могли иметь весьма ограниченное и несовершенное применение к защитительным речам и репликам.

В самом деле, логограф мог ли в состоянии возражать обвинителю или истцу, еще не зная в точности, какие доказательства приведут они на суде? Мог ли логограф предугадать с достоверностью все доводы противной стороны, чтобы опровергнуть их прежде, чем они будут высказаны? Не рисковал ли он промахнуться и направить свои возражения совсем не в ту сторону, куда следовало? Очевидно, логографии не могли заменить устных речей. Кроме того, участие защитников в уголовных делах стала требовать простая справедливость.

И вот, с одной стороны, недостаточность логографии, а с другой стороны, требования справедливости привели к тому, что суды стали в отдельных случаях разрешать устную защиту тяжущихся сторон посторонним лицам.

Это происходило, в большинстве случаев следующим образом. Так как закон требовал, чтобы стороны являлись и сами защищали свои интересы, то суды, не имея права нарушать это постановление, прибегали к обходу: стороны по прежнему должны были являться на суд и вести прения, но им было дозволено после произнесения первой речи просить суд, чтобы вторую речь сказал кто-нибудь из посторонних лиц. Вторая речь называлась девтерологией, а произносившие ее — синегорами, по аналогии с уголовными обвинителями. Этим способом достигалась двоякая цель: принцип личной защиты оставался в полной силе, и в то же время была допущена судебная помощь со стороны неучаствующих в процессе лиц.

Нет никакого сомнения в том, что суда не сразу допустили такой обход закона. Естественней всего предположить, что вначале к защите сторон стали допускать только лиц, связанных с ними узами кровного родства, и что по истечении некоторого времени, эта привилегия была распространена на друзей тяжущихся, а затем и на всех посторонних лиц. 

Несмотря на скудность исторических материалов, можно привести немало фактов в подтверждение этого предположения.

Законы Солона, установившие принцип личной защиты на суде, были изданы в начале VI в. Ровно через сто лет в процессе Мильтиада была уже допущена родственная защита на суде. Мильтиад был обвинен в государственной измене, но так как вследствие тяжких ран, полученных на войн, он был не в силах говорить на суде, то защиту вел его брат Стесагор.

Другой пример, относящийся, впрочем, к более позднему времени, представляет логография Изея за Эффилета, отрывок которой сохранен Дионисием Галикарнасским. Лицо, для которого написана эта речь дважды, в начале и в конце ее, указывает на свое родство с Эвфилетом, побуждающее его выступить в защиту подсудимого.

Еще больше фактов можно привести в доказательство допущения друзей и вообще близких тяжущимся лиц к судебной защите. Главным источником служат в этом отношении сохранившиеся судебные речи лучших греческих ораторов, именно Антифона (в V в. до Р. Х.), Лизия (тоже), Изея (в начале IV в.), и Сократа (тоже), Демосфена и Эсхина. 

Четвертая часть одной тетралогии Антифона начинается следующим образом: «так как подсудимый не явился в суд (не потому, что он признал себя виновным, а потому, что устрашился настойчивости обвинителей), то мы, как его друзья, сочли своей священной обязанностью выступить в его защиту». 

Лизий в речи за Ференика точно так же указывает на дружбу с обвиняемым, как на причину своего вмешательства в его дело: «мне кажется нужным, судьи, сказать несколько слов о дружбе моей с Фереником, чтобы никто из вас не удивился, видя, что я, который доныне никогда не защищал никого из вас, выступаю теперь в защиту Ференика». 

Таково же начало речей Изея о наследстве Никострата и за Эвмата. В первой из них говорится следующее: «Агнон и Агнофей мои друзья, о мужи, как и их отец был раньше, а потому мне показалось необходимым помочь им». Во всех этих речах дело идет или о родственниках или о друзьях сторон. Впервые у Исократа встречается указание на допущение в качестве синегора постороннего лица. 

В лигографии против Лихота лицо, для которого она написана, заканчивает свою речь словами: «Я сказал о деле, сколько мог; если же кто-нибудь из присутствующих имеет что-либо сказать в мою пользу, то пусть взойдет на трибуну и скажет.

Одна литография Демосфена дает возможность объяснить, каким образом к защите подсудимых были допущены вслед за друзьями — еще и посторонние лица. Именно речь против Дионисидора, написанная для некоего Дария, оканчивается таким заявлением: «я защищал себя, как мог; я хотел бы, чтобы кто-нибудь из моих друзей сказал в мою пользу. Взойди же Демосфен!».

Вы замечаете, что под видом друга тяжущийся приглашает в качестве защитника самого автора лигографии, знаменитого оратора. Был ли Демосфен действительно другом Дария,- неизвестно, да и неважно.

Этот случай ясно показывает, что тяжущиеся могли предоставлять защиту своих интересов фиктивным, а быть может даже наемным друзьям, так как суд решительно не имел возможности контролировать их заявлений, и что, таким образом, мало-помалу вошло в обычай допускать к защите всякое указанное стороной лицо.

Таков естественный процесс возникновения и развития греческой адвокатуры. Наряду с сочинением логографий возникла устная защита, сначала в виде родственной адвокатуры, а затем в виде договорной защиты. 

Наконец, нельзя пройти молчанием еще одной стороны греческой адвокатуры: крайней неразборчивости в выражениях, резкости и даже просто неприличия многих речей ораторов. В пылу ораторского увлечения адвокат не щадил ничего: ни доброго имени своего противника, ни чести его жены и матери, ни скромности слушателей. В гражданских делах адвокаты были еще более или менее сдержаны и умеренны. Но уголовные защиты нередко представляли собой на половину памфлеты. Некоторые речи Демосфена были бы также невозможны в современном суде, как многие эпизоды Аристофановых комедий на нынешней сцене.

Вообще, они не стеснялись в средствах защиты: они умоляли судей о помиловании подсудимого, приводили с собой его детей, родных и друзей, которые своими слезными просьбами должны были смягчить строгость суда, прибегали к разным театральным выходкам, как поступил, напр., Гиперид в процессе Фрины. 

Так, Фрина была обвинена в безбожии. Обвинители полагали, что земная женщина, обладая такой красотой, как Фрина, бросает вызов богам.

Гиперид, доказывая судьям, что женщина, одаренная богами такой чудной и прекрасной красотой, не может быть им неблагодарна, убедился в бесполезности своего красноречия. И тогда в порыве отчаяния, Гиперид сорвал с обвиняемой одежду, чтобы в полном блеске представить ее красоту перед судьями. Фрина была оправдана.

Хотя логографы существовали до последних лет греческой независимости, тем не менее, некоторые факты показывают, что устная защита постепенно вытеснила «письменную».

Как известно, первый профессиональный логограф Антифон никогда не говорил на суде, а только писал речи для тяжущихся. Его современник Лизий, судя по его речам, выступал всего 23 раза в качестве защитника друзей и родных. То же самое относится и к Изею (IV в.). Исократ, обладавший таким голосом и слабым здоровьем, не решался говорить перед народом и ограничивался преподаванием риторики и писанием лигографий.

Но ораторы последнего периода, именно Демосфен, Эсхин и Гиперид, наряду с сочинением речей для тяжущихся занимались и устной защитой и, притом, не только друзей, но, как мы видели, и посторонних лиц.

Нет никакого сомнения в том, что логографии со временем были бы совершенно вытеснены устными речами, и что единственной формой адвокатуры осталась бы устная защита. 

Точно также весьма вероятно, что в силу жизненной потребности появился бы особый класс профессиональных адвокатов.

К несчастью, в то самое время, когда афинская адвокатура, по-видимому, готовилась сделать этот шаг, падение политической свободы надолго приостановило самостоятельное течение аттической жизни.

За македонской гегемонией последовало римское владычество, и юридическая жизнь Греции пошла по чужому ей, проложенному могучим завоевателем, пути.

Римляне ввели всюду свои судебные учреждения и только в виде особой милости предоставляли покоренным грекам участвовать в отправлении правосудия. Во времена империи правовой строй Греции был окончательно преобразован, и история греческого права слилась с историей римского.

В Древнем Риме, по общепринятому в истории мнению, римская адвокатура развилась из патроната, который являлся переходной ступенью от родственного представительства к договорному.

Сохранившиеся в некоторых памятниках известия о древнейших судебных процессах свидетельствуют, что родственная адвокатура с давних пор существовала у итальянских народов. Если верить Дионисию Галикарнасскому, еще до основания города Рима в процессе Реи Сильвии, матери Ромула и Рема, горячее участие принимал ее отец Нумитор. Точно так же при третьем римском царе (Тулле) в защиту Горация, обвиненного в убийстве своей сестры, выступил пред судом царя отец подсудимого. В известном процессе Виргинии во время правления децемвиров (V в.) защиту вели отец, дядя и жених ее. 

В пользу Цезона говорили на суде его родственники, Сервилия (V в.) оправдывали его товарищи и друзья, а Фабия (IV) защищал отец.

Все эти факты относятся к древнейшей римской истории, к тому ее периоду, когда о свободной адвокатуре еще не было и речи, и все они, несомненно, свидетельствуют, что родственная защита была исстари обычным явлением в Риме.

 


«Со времени Гракхов», справедливо замечает Грелле-Дюмазо: «республика управлялась адвокатами».

В самом деле, кто как не знатнейшие и богатейшие граждане, привыкшие говорить публично и управлять чувствами толпы с помощью речи, имел возможность выдвинуться и занять первое место у кормила правления в том государстве, где при демократическом устройстве вся власть находилась в руках народа? И, действительно, мы видим, что наиболее выдающиеся политические деятели республики были адвокатами.

Суровый цензор Катон часто выступал не только в качестве обвинителя, но и в качестве защитника. Знаменитый победитель Карфагена Сципион Африканский младший был выдающимся оратором.

Марк Антоний, дед триумвира, Кай Гракх, Красс, Юлий Цезарь, Помпей, Цицерон, все они выдвинулись путем адвокатуры. 

Почти все первые императоры, если и не были профессиональными адвокатами до восшествия на престол, то все-таки выступали в судах: как Август, так и Тиверий, как Калигула, так и Клавдий.

Но республиканский период Древнего Рима все-таки должен быть признан лучшим временем римской адвокатуры. При устности и гласности обвинительного процесса, при полном развитии юрисдикции самого народа, адвокатуре представлялось широкое поприще деятельности. Она была совершенно свободной профессией и создала целый ряд первоклассных ораторов.

Имен Цицерона и его соперника Гортензия, было бы достаточно, чтобы прославить их век.

Прибавьте сюда Марка Аврелия Цетега, которого поэт Энний назвал «медом убеждения», Катона старшего, сжатое и энергичное красноречие которого соответствовало непреклонной суровости его характера, патетического Сервия Сульпиция Гальбу, сладкоречивого Лелия, Сципиона Африканского младшего, отличавшегося красотой и в то же время солидностью речи, Кая Гракха, возвышенного оратора, Марка Эмилия Скавра, прославившего, впрочем, не столько красноречием, сколько беспристрастием суждений и профессиональной честностью, Марка Антония, элегантного оратора-актера с замечательной дикцией и жестикуляцией, Люция Красса, которого Цицерон называл первым адвокатом своего времени и о котором говорил, что из всех ораторов он наилучший юрисконсульт, Люция Филиппа, стоявшего наряду с Антонием и Крассом, Аврелия Котту, замечательного изяществом речи, Сульпиция Руфа, которого Цицерон признавал самым величественным из ораторов, Помпея, Юлия Цезаря, Поллиона,- все это были светила первой величины, составлявшие яркое созвездие вокруг царя римской адвокатуры — Цицерона.

После упадка Римской империи адвокатура получила свое дальнейшее развитие в Византии.

С перенесением столицы из Рима в Константинополь законодательная регламентация стала мало-помалу охватывать все стороны адвокатской деятельности. До сих пор под адвокатурой была во всех отношениях свободной профессией и не имела никакой организации. Теперь она получает постепенно правильное устройство. С IV в., в законодательных памятниках появляется термин «сословие адвокатов» (ordo, collegium, consortium advocatorum, causidicorum, togatorum). Затем, адвокаты разделяются на штатных и сверхштатных; при императоре Льве устанавливается экзамен для кандидатов в адвокатуру (V в.); ограничивается комплект штатных адвокатов в каждой провинции; предоставляются различные привилегии, как всему сословию, так и некоторым из его членов, словом, законодательство стремится подробно определить все стороны профессии. 

Особое значение для адвокатуры в тот период имел кодекс Юстиниана кодексам, представляющим собой, так сказать, законодательную кристаллизацию всего предшествующего развития римского права.

В Юстиниановых сводах мы находим стройно организованную систему адвокатуры. Основной принцип этой организации — отнесение адвокатской профессии к должностной службе. Адвокаты Киева носили название сословия (ordo).

Допущение к адвокатуре зависело от начальника провинции или города (в столицах), т. е. от высшего административно-судебного чиновника.

По-прежнему не допускались к адвокатуре несовершеннолетние, страдающие некоторыми физическими недостатками (глухие, слепые), женщины, лишенные гражданской чести, подвергшиеся уголовному наказанию, занимающиеся позорными ремеслами и т. п.

Вместе с тем от кандидатов в адвокатуру требовались некоторые положительные условия, именно: 1) окончание курса в одной из юридических школ и 2) экзамен. При Юстиниане юридические школы существовали только в Константинополе, Риме и Берите. Все остальные были запрещены.

Адвокаты вносились в списки (rotula) по префектурам в порядке их допущения к профессии. Первый по списку назывался старшиной (primas). Все адвокаты разделялись на два разряда: штатных (statuti) и сверхштатных (supernumerarii).

Разница между ними состояла в том, что первые были ограничены определенным комплектом и имели право выступать во всех судах, а вторые не были ограничены в числе и практиковали в низших судах*(237).

Штатные назначались начальником провинции из числа сверхштатных. Комплект штатных был определен для каждой префектуры отдельно: в префектурах Восточной и Иллирийской их было по 150, в Римской и Константинопольской — по 80, в Александрийской — 50.

Дисциплинарный надзор за адвокатами принадлежал так же, как и принятие в число их, начальнику провинции. Главными профессиональными преступлениями считались: вероломная измена клиенту (praevaricatio), вымогательство больших гонораров, получение для себя части спорного имущества и кляузничество. За эти и им подобные нарушения профессиональных обязанностей налагать одно наказание: запрещение практики.

Для адвокатов была установлена особая профессиональная присяга, которую они должны были произносить не при вступлении в сословие, а в начале каждого защищаемого дела.

В этой присяге они клялись: 1) что приложат все усилия к тому, чтобы оправдать законные и справедливые требования клиента, и 2) что не замедлят отказаться от ведения дела даже во время производства, если убедятся в его неправоте, все равно будет ли эта неправота нравственной или юридической, т. е. будет ли дело нечестным (causa improba) или юридически неосновательным (penitus desperata). В случае отказа адвоката от такого дела, тяжущийся не имел права приглашать другого, чтобы, как говорится в законе, «пренебрегая лучшими адвокатами, стороны не стали избирать нечестных». 

Видимо, адвокатура такого расцвета, как в Древней Греции и Риме, в Византии не получила. История не сохранила имен византийских адвокатов.

Формы организации и принципы адвокатской деятельности в Древней Греции и Риме оказали влияние на устройство адвокатуры в государствах западной Европы.

Юстинианово право, как известно, послужило основой для законодательств почти всех цивилизованных народов. Что касается самой Византийской империи, то преемники Юстиниана довольствовались богатым кладом, полученным от него в наследство, изредка изменяя и дополняя его кодексы, сообразно с изменявшимися условиями жизни.

«Эклога» Льва Исавриянина (VIII в.), «Прохейрон» Василия Македонянина (IX в.), вскоре заменивший ее, и «Базилики» Льва Философа (IX, X в.), - все это переводы на греческий язык с незначительными переделками законов Юстиниана. 

Но влияние римского права распространилось далеко за пределы Византии. До XII века оно сказывалось в тех странах, которые были под владычеством Западной Римской Империи до ее падения (476 г.), т. е. в Италии, Галлии, Великобритании и некоторых германских землях. 

После XII века оно получило силу в остальных землях германского происхождения, так что в XV и в XVI веках почти все христианские народы западной Европы усвоили себе кодексы Юстиниана. Само собой разумеется, что та организация адвокатуры, которая была начертана в них, оказывала большее или меньшее влияние, сообразно с условиями времени и места, на устройство этого института у каждого из указанных народов.

Но и традиции республиканского Рима не погибли бесследно в истории. Прорвавшись мало-помалу сквозь сухую оболочку Юстиниановых норм, они привились на почве Франции, Англии и некоторых других стран и распустились пышным цветом.

Появление профессиональной адвокатуры в Российской империи, и в частности в Украине, связано с судебной реформой 1864 г., которая провозгласила принципы независимости судей, гласности, устности и состязательности судебного процесса, ликвидировала сословный суд. Были введены суд присяжных, адвокатура, мировые суды. Получив законодательное закреп­ление в судебных уставах, адвокатура стала новым юридическим учреж­дением.



В дореформенное время на протяжении нескольких веков роль адвокатов выполняли частные лица — стряпчие или хо­датаи по делам. Их функции не были законодательно регла­ментированы, каких-либо требований к ним (в виде наличия специального образования) не предъявлялось. Как пра­вило, их обязанности ограничивались составлением документов и предъявлением их в различные инстанции. И даже создание в 1832 г. института присяжных стряпчих в силу сословного характера их деятельности не могло гарантировать новым социальным слоям защиту их интересов в суде и других учрежде­ниях.

Впервые о судебном представительстве упоминается в законодательных актах 15 века — Псковской и Новгородской судных грамотах. В них закреплено, что обязанности судебных представителей кроме родственников тяжущихся (Новгородская судная грамота — ст. 16, 17, 18), могли исполнять все правоспособные граждане, за исключением тех, кто состоял на службе и был облечен властью (Псковская судная грамота — ст. 68, 69).

Первый класс лиц составляли так называемые естественные представители, а второй — наемные. И именно из наемных представителей постепенно создавался институт профессиональных поверенных (пособников и наймитов).

По Новгородской судной грамоте поверенного мог иметь всякий (ст. 15, 18, 19, 32), и стороны, в случае наличия у них представителей в судебном процессе, должны были иметь дело только с ними (ст. 5).

В соответствии со ст. 36 Судебника 1497 года, в случае, если истец или ответчик сами не являлись в суд, то они имели право прислать вместо себя поверенных.
Следующий Судебник, 1550 года, в ст. 13 закреплял не только право сторон иметь поверенных (стряпчих и поручников), но и устанавливал определенные правила для проведения поединка.

То есть Судебники 1497 и 1550 года, а так же Соборное Уложение 1649 года, институт наемных поверенных упоминают уже как существующий (ст. 36 Судебника 1497 г.; ст. 13 Судебника 1550 г.; гл. 10, ст. 108 Уложения 1649 г.).

Вместе с тем, законодательной регламентации представительства (стряпчества) не было и состав этих лиц был весьма разнообразен.

Судебная реформа 1864 года заложила основы компетентной и самоуправляемой организации адвокатов. Сформировалась адвокатская профессия, обладавшая как западными, так и традиционно русскими чертами.

Адвокаты подразделялись на две группы: присяжных поверенных, дававших профессиональную присягу адвокатов, состоящих в корпорации, и частных поверенных, занимавшихся адвокатской практикой индивидуально.

Присяжные поверенные играли среди адвокатов ведущую роль и набирались из наиболее образованной части русской элиты. Профессиональные объединения присяжных поверенных организовывались по территориальному признаку. 

Присяжные поверенные объединялись в особую корпорацию — сословие присяжных поверенных. Для таких корпораций было характерно внутреннее самоуправление в виде выборных органов (советов присяжных поверенных). В задачи адвокатуры помимо защиты по уголовным делам входило представительст­во сторон в гражданском процессе и оказание юридической помощи населению, включая бесплатные консультации для бед­ных.

Присяжными поверенными могли быть лица, достигшие 25-летнего возраста, окончивших университетский курс юридических наук и пять лет судебной практики в качестве чиновника судеб­ного ведомства или помощника присяжного поверенного. В не­которых советах присяжных поверенных для кандидатов устраивались экзамены с целью провер­ки их практической подготовленности.

Существовал также в это время инсти­тут помощников присяжных поверенных. К ним относились лица, получившие юридическое образование, но нигде не служив­шие.

В качестве органов самоуправления корпорации присяжных поверенных действовали Со­веты присяжных поверенных. Они состояли из председателей, товарищей председателя и членов совета, чьи должности были выборными.

Совет осуществлял свою деятельность по различным направ­лениям. Он принимал и увольнял присяжных поверенных, осу­ществлял дисциплинарную практику, распределял «бесплат­ные» дела среди присяжных поверенных, регулировал раз­личные споры между ними и т. д. Деятельность совета контролировалась судебной палатой.

6 июня 1874 г. был издан закон, учредивший наряду с при­сяжной адвокатурой институт частных поверенных. Основани­ем утверждения в должности частного поверенного и получе­ния права на участие в производстве гражданских дел у миро­вых судей и в общих судебных установлениях было получение особого свидетельства, выдававшегося теми судами, в округе которых частный поверенный осуществлял ходатайство по де­лам.

Отличие присяжных поверенных от частных поверенных заключалось также в том, что присяжные поверенные сохраняли право ходатайствовать во всех судебных местах Российской империи, а частные поверенные могли выступать только в судах, выдавших им такое разрешение. В кассационных департаментах Правительствующего Сената частные поверенные могли действовать только по тем делам, которые они вели в низших инстанциях, а присяжные поверенные — по всем делам. 

Частные поверенные не могли образовывать корпорации, они не имели самоуправления, и — что всего важнее — могли быть устранены от ходатайства без судебного разбора, по распоряжению министра юстиции. В этом отношении присяжные поверенные были поставлены, без сомнения, в условия несравненно более благоприятные, чем частные поверенные.

Законодательство, регулирующее деятельность частных поверенных, сохраняло их дореформенный статус. Все вопросы, касавшиеся деятельности частных адвокатов, включая членство и дисциплинарные вопросы, решались в первую очередь судами.

С самого начала существования адвокатуры, особенно в Санкт-Петербурге и в Москве, были установлены достаточно жесткие условия для принятия в присяжные поверенные. Однако, в отличие от других западноевропейских государств, Россия избежала легальной наследственности адвокатуры, продажи должности или звания адвоката, а также узаконенного разделения труда между присяжными поверенными и стряпчими. Без преувеличения можно сказать, что русская адвокатура была самостоятельным либерально настроенным профессиональным сословием, которое играло одну из важнейших ролей в общественной жизни послереформенной России. 

Закономерно, что историю русской адвокатуры в ряде исследований представляют как историю борьбы адвокатов с административной властью.

В подобном виде институт присяжной и частной адвокатуры просуществовал до ноября 1917 г.

После Октябрьского переворота адвокатура практически была упразднена, несмотря на то, что многие выдающиеся революционеры досконально знали тонкости адвокатской профессии, т.к. практиковали в качестве адвокатов при старом режиме. П. Красиков, Н. Крестинский, П. Стучка, Д. Курский, да и сам Ленин были до революции адвокатами.

Ленин, после получения диплома юриста в Санкт-Петербурге в 1891 году в возрасте 21 года без особого энтузиазма проработал в течение полутора лет помощником адвоката в провинциальном городе Самаре. Будучи под началом присяжного поверенного Хардина, он провел всего 10 дел о незначительных преступлениях, и во всех случаях его клиенты были осуждены.


В соответствии с Декретом «О суде» № 1 от 24 ноября 1917 года помимо присяжной адвокатуры упразднялись институт прокуратуры, отделы уголовных расследований и вообще, практически, вся судебная система. И если большинство юридических учреждений должно было быстро реорганизоваться на революционных началах, то присяжной адвокатуре законодательство замены не предусматривало. Представительствовать в суде было разрешено любому, обладающему гражданскими правами гражданину любого пола. То есть адвокатура вновь становилась свободной профессией, что откинуло ее по уровню организационного статуса к дореформенным (1864 года) временам (10).

Период с ноября 1917 года по май 1922 года условно можно именовать переходным периодом для адвокатуры (12).

Инструкция о революционных трибуналах от 19 декабря 1917 года является первым официальным актом новой власти, который содержал попытку создания новой — советской адвокатуры.

Процесс поиска оптимальной для новой власти организации адвокатуры привел к тому, что 30 ноября 1918 года принимается Положение о народном суде РСФСР, в соответствии с которым при Советах рабочих и крестьянских депутатов учреждаются коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе.

В начале января 1918 года Комиссариат юстиции разработал новый проект закона, который с рядом поправок был принят как часть Декрета «О суде» № 2 . В дальнейшем, а именно 15 февраля 1918 года, принимается Декрет № 2, изданный в развитие и дополнение Декрета № 1, учреждающий коллегии правозаступников, как в форме общественного обвинения, так и в форме общественной защиты.

11 мая 1920 года Совнаркомом издается постановление «О регистрации лиц с высшим юридическим образованием», согласно которому в трехдневный срок, после опубликования данного постановления, указанные лица обязаны зарегистрироваться в подотделах учета и распределения рабочей силы по месту жительства. Лица же, не зарегистрированные в указанный срок, считались дезертирами и карались судом. Таким образом, деятельность адвокатов заменяется формой трудовой повинности.

В июне 1920 года на третьем Всероссийском Съезде работников юстиции принимается решение о внесении изменений в Положение «О народном суде РСФСР» от 30 ноября 1918 года, согласно которых коллегии защитников и обвинителей заменяются системой периодического привлечения юристов к ведению дел (13).

Полное уничтожение, даже того подобия адвокатской корпорации, коими являлись коллегии правозаступников, ознаменовано принятием 21 октября 1920 года ВЦИК дополнений к Положению «О народном суде РСФСР», что повлекло за собой развитие подпольной адвокатуры.

Естественно, что это не устраивало новую власть и на четвертом Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, комиссар юстиции Д. Курский определяет перспективы развития адвокатуры: «Либо мы создадим организацию адвокатов, которая будет находиться под нашим контролем, либо возьмет верх частная практика» (14). И именно на этом съезде была предложена для обсуждения реформа, касающаяся адвокатуры.

25 мая 1922 года принимается Положение «Об адвокатуре», но поскольку оно лишь в общих чертах говорило о вновь создаваемых коллегиях защитников, то Наркомюстом 5 июля 1922 года принимается Положение «О коллегии защитников», в соответствии с которым данные коллегии образовывались в каждой губернии при губернских судах, а надзор за их деятельностью возлагался на суд, исполком и прокуратуру.

Значительное большинство членов новых коллегий были так называемыми буржуазными специалистами — членами профессиональной корпорации, получившими образование при царском режиме. Цифры за 1923 год свидетельствуют, что приблизительно 75% всех вступивших в коллегии получили высшее юридическое образование в царских учебных заведениях.

Партия большевиков начала вводить в состав коллегий коммунистов, пытаясь установить, таким образом, контроль над деятельностью корпорации изнутри. Но многие принятые в адвокатуру коммунисты были адвокатами только на бумаге и вступали в коллегию только для того, чтобы занять руководящие посты.

С конца 1927 года комиссариатами юстиции стало поощряться образование в коллегиях защитников трудовых коллективов, но насильственные попытки коллективизировать адвокатуру не привели к успеху, и в конце 1934 года был подготовлен проект нового закона об адвокатуре (который так и не был принят), в котором наряду с коллективной формой организации корпорации разрешалась и частная практика (проект был опубликован в журнале «За социалистическую законность» (1935 год, № 1).

22 декабря 1938 года, Наркомюст СССР выпустил директиву «О работе коллегий защитников», ознаменовавшую, по мнению М.В. Ивановой, начало кампании по окончательной трансформации адвокатуры в верноподданническое советское учреждение.

Новое Положение об адвокатуре 1939 года являлось моделью для всех последующих законов о корпорации. Адвокатам запретили сочетать работу в госучреждениях на полную ставку с работой в адвокатуре, что вынудило их выбирать между работой в госсекторе и работой в адвокатуре.

Надзор за деятельностью адвокатуры со стороны государственных органов был передан Наркомату юстиции СССР, республиканским Наркоматам юстиции и региональным управлениям Наркомюста. Помимо осуществления надзорных функций и роли последней инстанции при решении вопросов состава и профессиональной дисциплины эти органы периодически издавали обязательные к исполнению коллегиями адвокатов директивы.

В период военного времени численный состав адвокатуры сократился (за первые два года войны на 55 %), в то время как перед ней стояла важная задача — оказание юридической помощи военнослужащим, членам их семей и инвалидам.

Таким образом, краткий анализ организационного устройства адвокатуры в период после отмены Судебных уставов 1864 года позволяет сделать вывод о том, что существовавшая ранее — в период действия Судебных уставов, как в достаточной мере самоуправляемая организация, адвокатура в значительной степени потеряла это важное свойство в советский период. Проведенные в этот период преобразования корпорации, вызывались, скорее, не стремлением усовершенствовать этот институт, как организацию правозащитную, а намерением законодателя создать управляемую органами государства структуру, вписывающуюся в новый и общественный и государственный порядок .

В пятидесятых годах прошлого века стала меняться позиция законодателя по отношению к законам, дискриминирующим права адвокатов, и был предпринят ряд шагов, свидетельствующих о более либеральном взгляде государства на адвокатуру. Такое отношение объяснялось общим изменением политической ситуации в стране и приходом к власти Н.С. Хрущева.

В период с 1960 года по 1962 год союзные республики, в том числе и Украина, принимают новые Положения об адвокатуре.

В соответствии со ст. 1 Положения коллегии адвокатов определялись как добровольные объединения лиц, занимающихся адвокатской деятельностью, организационной формой которой были лишь юридические консультации, то есть возможности заниматься частной практикой, Положение не предусматривало.

В декабре 1970 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР издали совместное постановление «Об улучшении правовой работы в народном хозяйстве». Адвокатура несла значительную нагрузку в правовом обслуживании предприятий, учреждений, совхозов и колхозов, в которых отсутствовала юридическая служба.

Конституция СССР, принятая в 1977 году, включала статью, в которой говорилось об адвокатуре (ст. 161), а 30 ноября 1979 года принимается Закон СССР «Об адвокатуре».

Таким образом, на протяжении всего периода своего развития, от зарождения в виде стряпчества, до вполне сформировавшегося и неотъемлемого института гражданского общества демократического государства, адвокатура в нашей стране прошла (и проходит, на сегодня) сложный путь становления и развития.

Но история адвокатуры продолжается, и ход ее невозможно остановить.

Контакты

lawyer_tischenko Адвокат Тищенко Роман Петрович
Услуги адвоката в Киеве
Контакты:
Адрес: 03057 Украина, Киев, Антона Цедика 10-а,
Телефон:+3 8067 240–90–46,
Электронная почта: advocate@yourlawyer.in.ua UAH
Время работы: ежедневно 09:00 - 18:00

Что вы получаете заказав услуги адвоката

  • 1. Доведение вашего дела до логического завершения
  • 2. Доступные цены на услуги адвоката
  • 3. Разносторонняя юридическая практика
  • 4. Помощь на стадии исполнения решения суда
  • 5. Комплексный анализ ситуации (дела)
  • 6. Большое количество выигранных дел (опыт)

Поиск по сайту